хочу.
на столе стоят две ненужных. выпьешь по одной.
столько лет подряд. наедине с луной.
все те же игры под кристалльно-черным флагом. всё. финиш. я собираю свою грязь в охапку и иду в сторону душемоечной машины. от бога помощь не придёт. стираю в кровь руки. чтобы отмыть.
а на улице тот самый медленный, вольготный снег. ты ещё помнишь?
расстегнул куртку. наушники в уши. [всегда поражало - почему НАушники. я ношу только Вушники.] и за пивом. в такт снегу. медленно. вольготно. это сильней меня. и я улыбнулся. как дурак: шёл и улыбался. я знаю, в нашей, твоей и моей природе, улыбаться при любой погоде. но ни кому-то. а от чего-то.
а хлопья падали. падали. падали. один-одну-одно [не знаю] хлопье-хлопью-хлопья я умудрился съесть. чему был несказанно рад постовой на улице - одинокий фонарь.
эти кольдуньи с чёрными глазами. [ммммммм] они умеют встречаться взглядом. и такое чувство, что я сбился с пути: всё падает из рук. и даже пепел от сигареты мажет штаны. я тебе во всём признаюсь. правда. как-нибудь. когда комета пролетит или будет парад бабочек-однодневок вокруг моего огня. а возле огня ты услышишь. а я расскажу. я буду рассказывать. а ты неприменно услышишь. и треском костра будут отмечены оставшиеся полпути. от тебя до меня.
твою тень, Тапко, ты веришь в сказки, будь я проклят. тысячи чертей мне за пазуху, коли это не так.
и видишь ли, да!
и знаешь ли, верю!
слышишь?